За год она сильно отощала. Аппетитные

когда-то щечки почти впали, шея стала тонкой. Отощать отощала, но вовсе не

казалась костлявой или нездоровой. Настолько похудевшая, она смотрелась

совершенно естественно и мирно. Как если бы, например, она пряталась в

каком-то тесном углу, и ее тело само по себе от этого истончилось.

Поэтому она мне увиделась еще красивее, чем казалась до сих пор. Я что-то

хотел ей сказать об этом, но не знал, как это выразить, и в итоге ничего не

сказал.

Мы пришли сюда без всякой цели. Мы с Наоко случайно встретились на

центральной ветке метро. Она просто вышла одна сходить в кино, я направлялся

в книжный магазин на Канда. Так что нельзя сказать, что были у нас с ней

какие-то дела. Она сказала выходить, и мы вышли из метро. Совершенно

случайно это оказалась станция Ёцуя.

В принципе нам и поговорить-то наедине особо было не о чем. Зачем Наоко

сказала выходить из метро, я совсем не понимал. Темы для разговора с самого

начала не было.

Выйдя со станции, она быстро зашагала, даже не говоря, куда. Мне ничего не

оставалось, как пойти следом. Между нами все время было расстояние где-то

около метра. Конечно, стоило только захотеть, и можно было это расстояние

сократить, но какая-то скованность не давала это сделать.

Я шагал в метре позади Наоко, глядя на ее спину и прямые черные волосы. В

волосах у нее была большая коричневая заколка, и каждый раз, когда она

поворачивала голову, показывалось ее маленькое белое ухо.

Иногда она оглядывалась и говорила мне что-то. На что-то я мог ответить

сразу, на что-то никак не мог сообразить, что ответить. Казалось, впрочем,

что ей все равно, слышу я, что она мне говорит, или нет. Сказав, что хотела,

она вновь шагала, глядя только вперед. Я подумал и понял : какая разница,

классная же погода, гуляй себе да гуляй!

Казалось, впрочем, что шагает она слишком быстро для простой прогулки.