В желудке как будто все еще чувствовался запах

выпитого утром кофе.

Потом извилин на пути стало поменьше, и не успел я перевести дыхание, как

автобус поехал по тенистым зарослям криптомерии. Криптомерии возвышались,

точно в джунглях, полностью закрывая солнечный свет, укрывая все своей

тенью.

Ветер из открытого окна внезапно стал холодным и обдал кожу обжигающей

сыростью. Автобус невероятно долго ехал по зарослям криптомерии вдоль речной

протоки.

Когда уже казалось, что весь мир покрылся зарослями криптомерии, мы выехали

в какую-то долину, со всех сторон окруженную горами. В долине, насколько

хватало глаз, раскинулись зеленые поля, а вдоль дороги текла чистая река.

Вдалеке поднималась тонкая струйка белого дыма, там и сям сушилось

развешенное на веревках белье, слышался лай то ли одной, то ли нескольких

собак. Поленница перед домом была до самой крыши, на поленнице спала кошка.

Такие жилища стояли вдоль всей дороги, но людей нигде видно не было.

Такие картины повторялись несколько раз. Автобус то въезжал в криптомериевую

рощу, то выезжал из нее в поселок, потом опять в крипотомериевую рощу.

Когда автобус останавливался в поселке, по несколько пассажиров выходило, но

никто в автобус не садился. Прошло минут сорок с тех пор, как автобус выехал

из города, когда мы достигли перевала, с которого просматривалось все

вокруг, и водитель сказал, что надо постоять минут пять или шесть, так что

кто хочет, может пока выйти.

Пассажиров кроме меня и еще четверых человек уже никого не осталось. Все

вышли из автобуса, кто потягивался после долгого сидения, кто курил, кто

смотрел на раскинувшиеся внизу улицы Киото.

Водитель стал на краю дороги и помочился. Загорелый дочерна мужчина лет

пятидесяти, севший в автобус с большой картонной коробкой, перетянутой

шпагатом, спросил меня, не в поход ли я собрался.