В то время мне нравились

такие авторы, как Труман Капоте, джон Апдайк, Скотт Фитцджеральд, Раймонд

Шендли, однако ни среди однокашников, ни в общежитии никого, кто бы читал

такие вещи, я не видел. Они читали большей частью Такахаси Кадзуми, Оэ

Кендзабуро, Мисима Юкио или книги современных французских писателей.

Естественно, что разговор у меня с ними не клеился, и я оставался читать в

одиночку. Бывало, перечитав книгу несколько раз, я закрывал глаза и

наслаждался ее запахом. Я чувствовал себя счастливым, ощущая запах книги и

положив руку между страниц.

В восемнадцать лет любимым произведением для меня были "Кентавры" джона

Апдайка, но после нескольких прочтений первоначальный их блеск потихоньку

потерялся, и они постепенно уступили первенство "Великому Гэтсби" Скотта

Фитцджеральда. А "Великий Гэтсби" так и продолжал потом быть моей любимой

книгой.

В то время в моем окружении лишь один человек прочел "Великого Гэтсби", и

сблизились мы с ним тоже из-за этого. Это был студент кафедры юриспунденции

Токийского университета по фамилии Нагасава, и был он на два курса старше

меня. Жили мы в одном общежитии и знали друг друга, естественно, только в

лицо, но как-то раз, когда я сидел в столовой с южной стороны, греясь на

солнце, он подсел ко мне и спросил, что я читаю. Я сказал, что читаю

"Великого Гэтсби", он спросил, интересно ли. Я ответил, что перечитываю

третий раз, и с каждым разом все интереснее.

- С тем, кто читает "Великого Гэтсби" по три раза, я дружить не против, -

сказал он, точно разговаривая с самим собой. Так мы и подружились. Был тогда

октябрь.

Чем ближе я узнавал Нагасаву, тем больше он меня удивлял. За свою жизнь я

встречался, знакомился и сталкивался с великим множеством удивительных

людей, но таких, как он, пока больше не встречал. Он был великий книгочей,

мне за ним было никак не угнаться, и к книгам авторов, со смерти которых не

прошло еще тридцати лет он, как правило, не прикасался.