Только этот парень сам этого четко осознать не может и

потому мечется и страдает.

- А кто не страдает, кто не мечется? - сказала Хацуми. - А ты, что ли,

никогда не мечешься и не страдаешь?

- И я, конечно, тоже и мечусь, и страдаю. Но я это могу воспринимать как

испытание. Если мышь током бить, она тоже научится ходить по пути, где

меньше страдать приходится.

- Но мыши ведь не любят.

- Мыши не любят, - повторил Нагасава и посмотрел на меня. - Круто! Жаль,

сопровождения музыкального не хватает. Оркестра, там, с двумя арфами.

- Не паясничай. Я сейчас серьезно говорю.

- Мы сейчас едим, - сказал Нагасава. - И Ватанабэ с нами. Я считаю, что

приличнее будет серьезные разговоры перенести на другой раз.

- Может я пойду? - спросил я.

- Останься. Так будет лучше, - сказала Хацуми.

- Раз уж выбрались, так съедим спокойно десерт да пойдем, - сказал Нагасава.

- Да мне все равно.

После этого мы некоторое время продолжали есть в тишине. Я съел рыбу без

остатка, Хацуми недоела половину. Нагасава первым расправился с уткой и

продолжал пить виски.

- Вкусная рыба, - сказал я, но никто ничего не ответил. Впечатление было

такое, как если бы я бросил маленький камешек в глубокую пещеру.

Со стола се убрали и принесли лимонный шербет и кофе "Espresso". Нагасава и

к тому, и к другому лишь слегка притронулся и сразу закурил. Хацуми к

лимонному шербету даже не притронулась. Делать нечего, подумал я, съел

шербет без остатка и стал пить кофе.

Хацуми смотрела на свои руки, сложив их на столе, как первоклассница. Как и

все, что принадлежало к ее телу, ее руки тоже были аккуратными и изящными и

выглядели благородно.

Я подумал о Наоко и Рэйко. Что-то они сейчас делают? Я подумал, что может

быть, Наоко читает книгу, а Рэйко играет на гитаре "Norwegian wood". Внутри

меня крутила водовороты отчаянная тоска по их маленькой квартире, в которую

мне хотелось вернуться.