Спокойной

ночи тебе.

Мы по очереди приняли ванну и переоделись в пижамы. Я надел практически

новую пижаму, которую ее отец надевал всего несколько раз. Была она мне

несколько маловата, но это все же было лучше, чем ничего. Мидори постелила

мне в комнате, где стоял алтарь.

- Не страшно тебе, что алтарь здесь? - спросила Мидори.

- Не страшно. Я же ничего плохого не сделал, - сказал я, смеясь.

- Только ты побудь со мной рядом и обнимай меня, пока я не засну, ага? -

Ладно.

Я до конца обнимал Мидори на ее тесной кровати, хоть несколько раз и чуть не

свалился с ее края. Мидори уткнулась носом мне в грудь и обвила руками меня

за пояс. Я правую руку завел ей за спину, а левой держался за кровать,

опираясь на нее, чтобы не упасть. Обстанока была совершенно не эротичная.

Перед носом у меня была ее голова, и ее коротко постриженные волосы щекотали

мой нос.

- Скажи чего-нибудь, - сказала Мидори, спрятав лицо у меня на груди.

- О чем?

- О чем хочешь. Чтобы мне приятно было.

- Ты ужасно милая.

- Мидори, - сказала она. - Назови меня по имени.

- Ты ужасно милая, Мидори, - поправился я.

- Насколько ужасно?

- Такая милая, что горы обваливаются и моря мелеют.

Мидори подняла голову и посмотрела на меня.

- Все-таки ты очень по-особенному выражешься.

- Обожаю, когда ты мне так говоришь, - сказал я, смеясь.

- Скажи что-нибудь еще красивее.

- Я тебя очень люблю, Мидори.

- Как сильно?

- Как весенний медведь.

- Весенний медведь? - Мидори опять подняла голову. - В каком смысле, как

весенний медведь?

- Ну вот гуляешь ты одна по весеннему полю, а с той стороны подходит к тебе

медвежонок с шерсткой мягкой, как бархат, и круглыми глазками. И говорит он

тебе: "Здравствуй, девочка. Давай со мной поваляемся?" И вы с ним

обнимаетесь и играете весь день, катаетесь по заросшему клевером пригорку.

Красиво?

- Правда красиво.

- Вот так сильно я тебя люблю.

Мидори тесно прижалась к моей груди.

- Класс, - сказала она.