Слева

от входа была двухъярусная кровать, и вся мебель была простой, прочной и

незатейливой.

Кроме столов и кроватей было две тумбочки, маленький журнальный столик, а

также полка, прибитая к стене. Даже самый снисходительный наблюдатель не

смог бы назвать это поэтичным уголком. На полке обычно располагались

транзисторный приемник, фен для волос, электрорисоварка, электроплитка,

растворимый кофе или чай, пачка сахара-рафинада, кастрюля для варки лапши,

еще кое-какая простенькая посуда.

На серых стенах висели красавицы из популярного журнала "Хейбон Панч" да

сорванные откуда-нибудь афиши порно-фильма. Кто-то из студентов повесил туда

же фотографию акта совокупления свиней, но это было исключение из

исключений, а так на стену вешались почти исключительно фото обнаженных

девиц да изображения молодых певиц и актрис. На книжных полках стояли

учебники, словари, кое-какое отвлеченное чтиво.

Поскольку жили в комнатах одни мужики, был там обычно приличный бардак. Дно

урны в прилипших мандариновых корках, покрытых плесенью, консервная банка,

заменяющая пепельницу, заполнена окурками сантиметров на десять, в случае

возгорания их гасят, заливая кофе или пивом, так что это дело мерзко пахнет

кислятиной.

Посуда была вся в каких-то пятнах, чем-то заляпанная, на полу валялись пачки

из-под лапши, бутылки из-под пива, какие-то пробки. Подмести все это да

выбросить в урну никому и в голову не приходило.

От дуновения ветра с пола поднималась пыль. В какую комнату ни зайди, везде

был какой-то скверный запах. В каждой комнате он был какой-то свой, но

компонентами были одни и те же пот с пылью.

Грязные вещи все до одного запихивают под кровать. Никто из студентов

никогда не просушивает одеяло на солнце, так что оно, пропитавшись потом,

всегда распространяет мерзкий запах, от которого нет спасенья.