Просматривая
страницы этой бессмысленной газеты, я сосредоточенно размышлял о том, что же
со мной будет дальше и как изменится окружающий меня мир. Казалось, что мир
вокруг меня то и дело весь сотрясается.
Я вздохнул и закрыл глаза. Я нисколько не жалел о том, что произошло в этот
день. Я был уверен, что случись мне прожить этот день заново, и я вел бы
себя точно так же.
Я опять бы изо всех сил обнимал Мидори на крыше под дождем, опять промок бы,
точно окаченный водой из ведра, опять кончил бы под ее пальцами в ее
постели. Я нисколько в этом не сомневался.
Мне нравилась Мидори, и я был безумно рад, что она вернулась ко мне.
Казалось, что с ней вдвоем моя жизнь может стать лучше.
Разве она не была, как она сама же говорила, реальной дышащей женщиной, и
разве она не отдавала свое горячее тело в мои объятия?
Я только и делал, что подавлял сильнейшее желание раскрыть тело Мидори и
погрузиться в его жар. Для меня было бы совершенно невозможно остановить ее
руку, деоржащую мой член.
Кто посмеет остановить это, когда я столь отчаянно этого желаю? Да, я любил
Мидори. И я понимал это еще намного раньше. Я всего лишь долгое время
пытался уйти от этого вывода.
Проблема была в том, что я не мог объяснить Наоко такого поворота событий.
Неизвестно, как оно было бы в другое время, но сейчас я не мог сказать
Наоко, что я полюбил другую девушку. И Наоко я тоже любил. Я без сомнения
любил Наоко, пусть и странно искаженным в ходе каких-то процессов образом, и
очень много места оставалось свободным внутри меня для нее.
Все, что я мог сделать, это написать Рэйко искреннее письмо и обо всем в нем
рассказать. Вернувшись домой, я сел на веранде и выстроил в голове несколько
фраз, глядя на поливаемый дождем сад. Затем я сел за стол и стал писать
письмо.
"для меня самого очень тяжело, что такое письмо, искреннее письмо, в котором
я рассказываю обо всем, мне приходится писать вам", писал я в первых
строках.
|