Похоже, что смерть

человека оставляет после себя маленькие, но удивительные воспоминания.

Когда я открываю глаза по утрам, я вспоминаю ваш с Рэйко птичник. Павлинов и

голубей, попугая и индюшку, кроликов. Помню и те желтые плащи с капюшонами,

в которых ты и все люди там были в то утро, когда шел дождь.

Когда я вспоминаю о тебе, лежа в теплой постели, мне становится очень

радостно. Чувство становится такое, точно рядом со мной, свернувшись

калачиком, спишь ты. И я думаю тогда, как бы было здорово, если бы это было

на самом деле.

Иногда, бывает, я чувствую себя страшно одиноко, но я веду вполне здоровый

образ жизни. Подобно тому, как ты по утрам ухаживаешь за птицами, я каждый

день по утрам завожу пружину внутри себя.

Я вылезаю из постели, чищу зубы, бреюсь, завтракаю, переодеваюсь, выхожу из

общежития и по пути в университет раз тридцать шесть с силой поворачиваю

заводной ключ. Мне тяжело оттого, что я не могу встретиться с тобой, но тем

не менее тот факт, что ты существуешь, помогает мне выдерживать жизнь в

Токио. То, что я думаю о тебе, лежа в постели, когда просыпаюсь утром,

заставляет меня сказать себе: ну что же, давай проживем этот день на

совесть. Сам я этого не замечаю, но последнее время я, кажется, стал

частенько говорить сам с собой. Похоже, что я бормочу что-то, когда завожу

пружину.

Но сегодня воскресное утро, когда пружину можно не заводить. Я закончил

стирку и пишу это письмо, сидя у себя в комнате. Когда я допишу это письмо,

приклею к нему марку и сброшу в почтовый ящик, до вечера мне совершенно

нечего будет делать. В будни я в перерывах между лекциями усердно занимаюсь

в библиотеке, так что заниматься учебой по воскресеньям мне отдельно не

приходится.

В воскресенье после обеда тихо, мирно и одиноко. Я в одиночку читаю или

слушаю музыку. Бывает, что я вспоминаю одну за другой улицы, по которым мы с

тобой ходили вдвоем по воскресеньям, когда ты была в Токио.