Она улыбалась так ослепительно и

беззаботно, что я сам не смог сдержать улыбку.

Я подумал, что же это все-таки было, когда Наоко вчера ночью приходила ко

мне. Ведь явно это была Наоко, настоящая, никакой это был не сон - ведь она

взаправду разделась и была голая передо мной.

Рэйко, мелодично насвистывая "Proud Mary", собрала мусор в виниловый пакет и

завязала его верх. Я помог отнести инструменты и мешки с кормом в кладовую.

- Я утро больше всего люблю, - сказала Наоко. - Кажется, что все заново

начинается. Поэтому к обеду мне грустно становится. Вечер больше всего не

люблю. Каждый день с такими ощущениями и живу.

- С такими ощущениями вы и стареете, как я. Когда вам кажется : вот пришло

утро, а вот и ночь настала, - радостно сказала Рэйко. - И оглянуться не

успеете.

- Глядя на вас кажется, что вам стареть весело, - сказала Наоко.

- То, что годы уходят, это невесело, но желания опять стать молодой нет, -

ответила Рэйко.

- А почему? - спросил я.

- да неохота все опять заново. Кому это захочется? - ответила Рэйко. И,

продолжая насвистывать "Proud Mary", закинула метлу в кладовую и закрыла

дверь.

Вернувшись в квартиру, они переобулись из сапог в кроссовки и сказали, что

теперь идут в поле. Рэйко сказала мне, что работа там совместная с другими

людьми, и смотреть особо не на что, так что лучше мне остаться да почитать

что-нибудь.

- Кстати, мы в ванной кучу нижнего белья грязного сложили, ты там постирай

все, ладно? - сказала Рэйко.

- Это что, шутка? - ошарашенно спросил я.

- Ну конечно, - засмеялась Рэйко. - Ясное дело, шутка. Какой ты наивный!

Правда, Наоко?

- Ага, - согласилась Наоко.

- Я тогда лучше немецкий поучу, - сказал я, облегченно вздохнув.

- Вот и умница, мы до обеда вернемся, так что учись тут, как следует.-

сказала Рэйко. Затем обе вышли из квартиры, над чем-то хохоча.