Он, похоже, рассудил, что ничего особо странного нет в том,
что учащийся старшей школы, прогуливающий уроки, чтобы поиграть в биллиард,
совершил самоубийство.
В газете напечатали крошечный некролог, на том дело и закончилось. Красный
N360 был уничтожен. В классе на его парте какое-то время стояли белые цветы.
После смерти Кидзуки до выпуска из школы месяцев десять я не мог ясно
определиться со своим местом в окружающем мире. Я влюбился в какую-то
девчонку и переспал с ней, но этот роман не продлился и полугода. Ей от меня
ничего не было нужно.
Я, особо не налегая на учебу, выбрал университет в Токио, в который, как
показалось, смогу поступить, сдал вступительные экзамены и поступил, не
испытав особой радости. Та девчонка просила меня не уезжать в Токио, но я
все равно хотел вырваться из улиц Кобе. Хотел начать новую жизнь там, где
меня никто бы не знал.
- Переспал со мной, а теперь на такую, как я, наплевать? - сказала она и
заплакала.
- Неправда, - возразил я.
Просто я хотел оттуда уехать. Но она не поняла. И мы расстались. В вагоне
"Синкансена", идущего в Токио, я вспоминал, какая она хорошая и
замечательная, и ругал себя за то, как подло я поступил. Но уже было ничего
не исправить. И я решил ее забыть.
Я решил забыть это все навсегда: стол для биллиарда, облепленный зеленым
скотчем, ярко-красный N360, белые цветы на парте. Все-все: и дым из высокой
трубы крематория, и пузатое пресс-папье в кабинете следователя в полиции.
Сперва казалось, что так оно все здорово и получится. Однако как ни пытался
я все забыть, внутри меня оставалось нечто похожее на сгусток мутного
воздуха. И по мере того, как проходило время, сгусток этот принимал простые,
но отчетливые очертания. Я этот образ даже словами могу выразить. Вот такой
он был:
СМЕРТь СУЩЕСТВУЕТ НЕ КАК ПРОТИВОПОЛОЖНОСТь
ЖИЗНИ, А КАК ЕЕ ЧАСТь.
На словах звучит просто, но тогда я ощущал это не как слова, а как один
сгусток воздуха внутри моего тела.
|