Но было это настолько бесподобно, точно в небо куда-то

взлетаешь.

Я крикнула на нее опять : "да прекрати же ты!" и ударила ее по щеке, что

есть силы. Только тогда она наконец остановилась. Поднялась, смотрит на

меня. Сидим мы, значит, на кровати, обе голые, уставившись друг на друга. Ей

тринадцать, мне тридцать один... Но глядя на ее тело, мне просто не по себе

было. Я и сейчас его помню совершенно отчетливо. Не могла я поверить, что

это тело тринадцатилетнего ребенка, да и сейчас не могу. Рядом с ней вот это

мое тело казалось таким жалким, что рыдать хотелось, честное слово.

Я молчал, не зная, что сказать.

- Она сказала : "Но почему? Вам ведь это тоже нравится. Я с самого начала

знала. Ведь нравится? Я знаю, я все знаю. Ведь это гораздо лучше, чем когда

с мужчиной, правда? Вы же такая влажная, посмотрите. Я вам могу еще приятнее

сделать. Честное слово. Я вам так приятно могу сделать, вы растаете просто.

Вы же хотите этого, правда?" И ведь она была права, мне и правда с ней было

гораздо лучше, чем когда я занималась этим с мужем, и мне хотелось, чтобы

она снова это делала. Но этого делать было нельзя. Она сказала : "давайте

это делать раз в неделю. Всего один раз. Никто не узнает. Это будет наша

тайна, давайте?"

Но я встала, оделась и сказала : "Иди домой! И пожалуйста, не приходи сюда

больше!" Она смотрела на меня. Смотрит, а глаза у нее какие-то пустые, не

как всегда. Такое чувство было, будто их кто-то на дешевой бумаге красками

нарисовал. И глубины в них как будто никакой нет. долго она на меня так

смотрела, потом одежду подобрала, оделась медленно, будто специально, чтобы

я смотрела, потом пошла в гостиную, где пианино стояло, из портфеля расческу

достала, причесалась, кровь со рта носовым платком вытерла, обулась и ушла.

А уходя сказала : "Вы лесбиянка.