Надо же, человек настолько утерял жизненную энергию, а усы все

растут, подумал я.

- Здравствуйте, - поздоровалась Наоко с тучным мужчиной средних лет,

лежавшим на койке у окна. Тот лишь улыбнулся, точно не мог как следует

говорить.

Он пару раз кашлянул, выпил воды, стоящей у изголовья, кое-как повернулся на

бок и перевел взгляд за окно. За окном виднелись столбы и линии

электропередачи. Больше ничего видно не было. На небе не было ни облачка.

- Как себя чувствуете, папа? - сказала Наоко, наклонившись к уху отца.

Говорила она так, будто проверяла работу микрофона.

- Как вы сегодня?

Отец, еле шевеля губами, сказал : "Плохо". Казалось, что он не столько

говорит, сколько пытается извлечь звуки из сухого воздуха во рту. "Голова",

сказал он.

- Голова болит? - спросила Наоко.

- Да, - сказал отец.

Похоже было, что сказать больше одного слова за раз у него не получалось.

- Ну что поделаешь? Сразу после операции, вот и болит. Тяжело, конечно, но

потерпи, - сказала Мидори. - А это мой друг Ватанабэ.

- Здравствуйте, - сказал я. Ее отец слегка приоткрыл рот и тут же опять

закрыл.

- Садись, - сказала Мидори, указывая на обтянутый винилом круглый стул,

стоящий около койки.

Я повиновался и сел. Она набрала из чайника воды, напоила отца и спросила,

не хочет ли он фруктов или фруктового желе. Отец сказал, что не хочет.

Мидори сказала, что хоть немножко надо поесть, он ответил, что поел.

У изголовья койки имелась подставка в виде маленького столика, на которой

стояли чайник со стаканом, поднос, маленькие часы и другие предметы быта.

Из мешка под подставкой Мидори вынула чистую пижаму и нижнее белье, сложила

их и убрала в тумбочку у двери. На дне мешка были продукты для больного. Там

были два грейпфрута, фруктовое желе и три огурца.

- Огурцы? - недоуменно сказала Мидори. - А огурцы-то зачем? И о чем сестра

только думает? Не представляю. Я же ей по телефону объясняла: купи то, купи

это.