Надо же, человек настолько утерял жизненную энергию, а усы все
растут, подумал я.
- Здравствуйте, - поздоровалась Наоко с тучным мужчиной средних лет,
лежавшим на койке у окна. Тот лишь улыбнулся, точно не мог как следует
говорить.
Он пару раз кашлянул, выпил воды, стоящей у изголовья, кое-как повернулся на
бок и перевел взгляд за окно. За окном виднелись столбы и линии
электропередачи. Больше ничего видно не было. На небе не было ни облачка.
- Как себя чувствуете, папа? - сказала Наоко, наклонившись к уху отца.
Говорила она так, будто проверяла работу микрофона.
- Как вы сегодня?
Отец, еле шевеля губами, сказал : "Плохо". Казалось, что он не столько
говорит, сколько пытается извлечь звуки из сухого воздуха во рту. "Голова",
сказал он.
- Голова болит? - спросила Наоко.
- Да, - сказал отец.
Похоже было, что сказать больше одного слова за раз у него не получалось.
- Ну что поделаешь? Сразу после операции, вот и болит. Тяжело, конечно, но
потерпи, - сказала Мидори. - А это мой друг Ватанабэ.
- Здравствуйте, - сказал я. Ее отец слегка приоткрыл рот и тут же опять
закрыл.
- Садись, - сказала Мидори, указывая на обтянутый винилом круглый стул,
стоящий около койки.
Я повиновался и сел. Она набрала из чайника воды, напоила отца и спросила,
не хочет ли он фруктов или фруктового желе. Отец сказал, что не хочет.
Мидори сказала, что хоть немножко надо поесть, он ответил, что поел.
У изголовья койки имелась подставка в виде маленького столика, на которой
стояли чайник со стаканом, поднос, маленькие часы и другие предметы быта.
Из мешка под подставкой Мидори вынула чистую пижаму и нижнее белье, сложила
их и убрала в тумбочку у двери. На дне мешка были продукты для больного. Там
были два грейпфрута, фруктовое желе и три огурца.
- Огурцы? - недоуменно сказала Мидори. - А огурцы-то зачем? И о чем сестра
только думает? Не представляю. Я же ей по телефону объясняла: купи то, купи
это.
|