Маленькая речка, вся укрытая прибрежными водорослями.

Вокруг было темно, хоть глаз выколи, и стоило погасить карманный фонарик, и

у себя под ногами ничего нельзя было разглядеть. А над запрудой у шлюза

летало несколько сотен светлячков. Их мерцающее свечение отражалось в воде,

точно полыхающие языки пламени.

Я закрыл глаза и ненадолго погрузился в темноту этого воспоминания.

Отчетливо слышалось дуновение ветра. Ветер был не такой сильный, но пробегая

по моему телу, оставлял на нем явственный след. Когда я открыл глаза,

темнота летней ночи чуть сгустилась.

Я открыл крышку банки, вытащил оттуда светлячка и посадил его на край

водонапорной вышки, выступающий сантиметра на три. Светлячок, похоже, не

понимал своего положения. Он обошел, запинаясь, вокруг болта, потоптался

лапками по ворсистым, как пластырь для опухолей, пятнам краски. Некоторое

время он полз вправо, потом вернулся налево, точно понял, что ему не туда.

Потом какое-то время сидел неподвижно, взобравшись на головку болта. Он

совсем не шевелился, точно испустил дух.

Я наблюдал за светлячком, прислонившись к перилам. И я, и светлячок долго

сидели на месте, не шевелясь. Ветер обдувал нас. В темноте шуршали друг о

друга бесчисленные листья вяза.

Я долго-долго ждал.

Взлетел светлячок спустя много времени. Он раскрыл крылья, точно внезапно

вспомнив что-то, и в следующий момент уже перелетел через перила и поплыл во

мраке ночи. Полоска его свечения некоторое время висела на месте, точно

наблюдая, как ее подхватывает ветер, а затем улетела на восток.

И после того, как светлячок скрылся из вида, след его огонька долго-долго

оставался во мне. Этот слабенький неяркий огонек метался и метался во мраке

под закрытыми веками моих глаз, точно чья-то потерянная душа.

Я несколько раз протягивал руку вглубь этого мрака. Мои пальцы ни на что не

натыкались. Этот крошечный огонек постоянно был на расстоянии протянутой

руки от меня.

Глава 4.