- Как

увидишь меня в красной шапке, даже если на улице встретишь, делай вид, что

не узнал, и смывайся.

- Вот лучше бы все женщины в мире так и делали, - сказал я. - Ну и чем вы в

Нара занимались?

- А что было делать, с оленями поигрались, туда-сюда походили да вернулись,

ужас какой-то, честное слово. Поссорились с ним и до сих пор после этого

больше не виделись. Ну, вернулась потом в Токио, дня два или три дурака

поваляла да решила съездить куда-нибудь спокойно одна и поехала в Аомори. У

меня друзья есть в Хиросаки, так я на пару дней у них остановилась, а потом

в Симогита съездила и в Таппи. Хорошие там места очень. Я как-то один раз к

карте того района комментарии писала. Ты в тех местах бывал?

Я ответил, что не бывал.

- Знаешь, - Мидори отпила глоток "Tom Collins" и почистила фисташку, - пока

одна каталась, все время про тебя думала. Хотелось, чтобы ты рядом со мной

был.

- Почему?

- Почему? - переспросила Мидори и посмотрела на меня так, точно глядя в

пустоту. - В каком смысле, почему?

- Почему меня, говорю, вспоминала?

- Потому что нравишься ты мне, почему же еще? Какая еще причина может быть?

Кому же хочется, чтобы рядом человек был, который не нравится?

- Но у тебя же парень есть, с какой стати тебе обо мне думать? - сказал я,

медленно попивая виски с содовой.

- Раз парень есть, то что, и вспомнить тебя нельзя?

- Ну я же не в этом смысле...

- Слушай, Ватанабэ, - сказала Мидори, тыкая в мою сторону большим пальцем. -

Я тебя предупреждаю, у меня сейчас внутри за месяц всякой всячины

накопилось, и все перепуталось и бурлит по-страшному. Так что ты,

пожалуйста, больше меня не грузи. А иначе я прямо здесь разреветься могу, а

я если плакать начну, то всю ночь реву. Или ты не против? Я как зверь плачу,

окружающее все не воспринимаю, честное слово.

Я кивнул и больше ничего говорить не стал. Потом заказал второй виски с

содовой и стал есть фисташки.