И ничего супервкусного тут нет, места много, народу

толпа, чувствуешь себя, как дура, дышать нечем. Но иногда хочется сюда

прийти.

- Мне эти два месяца тоскливо было, - сказал я.

- Об этом я и в письме прочла, - сказала она невыразительным голосом. -

Давай пообедаем сначала. Я сейчас ни о чем больше думать не могу.

Мы съели дочиста обеденные наборы в крашенных деревянных посудинах

полукруглой формы, выпили бульон и попили чай. Мидори закурила. Докурив

сигарету, она встала, не говоря ни слова, и взяла в руки зонт. Я тоже

поднялся следом за ней и взял зонт.

- А теперь куда пойдем? - спросил я.

- Раз пришли в универмаг и пообедали, теперь на крышу, естественно, -

сказала Мидори.

На крыше под дождем никого не было. В лавке товаров для домашних животных

продавца не было, остальные лавки тоже были закрыты.

С зонтами в руках мы прогулялись среди вымокших насквозь карусельных

лошадок, деревянных скамеек и просто между лавками. Для меня было шокирующей

новостью, что в центре Токио может быть настолько брошенное всеми место без

единой души. Мидори сказала, что хочет посмотреть в подзорную трубу. Я

бросил монету и подержал зонтик, пока она смотрела.

В углу на крыше была крытая игровая площадка, где в ряд стояло несколько

детских игровых автоматов. Мы присели на имевшуюся там деревянную подпорку

для ног и стали смотреть, как идет дождь.

- Расскажи что-нибудь, - сказала Мидори. - Тебе же есть, что сказать?

- Я оправдываться не хочу, но я тогда не в себе был и не соображал ничего.

Потому и не мог воспринимать все как следует, - сказал я. - Но когда не смог

с тобой встречаться, осознал. Осознал, что до сих пор как-то держался

благодаря тому, что ты была. Без тебя было так одиноко и тоскливо!

- А ты знаешь, как мне эти два месяца больно было и тоскливо, пока я с тобой

встречаться не могла?

- Чего не знал, того не знал, - пораженно сказал я.