И это те, кто кричал, что

разгромит университет, думал я, и презрение мое не знало границ. Эти жалкие

людишки то грозно выступали, то жалко прятались, смотря откуда дул ветер.

Ты видишь, Кидзуки, какой это дурацкий мир, думал я. Вот такие людишки

прилежно набирают баллы в университетах и строят жалкое общество.

Я решил какое-то время ходить на лекции, но не отвечать во время проверки

посещаемости, когда называют мое имя. Я понимал, что толку от этого все

равно нет, но иначе мне становилось так противно, что сил не было терпеть.

Из-за этого я, однако, еще более изолировался от остальной группы. От того,

что я молчал, когда называли мое имя, в аудитории атмосфера становилась

натянутой и неловкой. Никто со мной не заговаривал, я тем более не

заговаривал ни с кем.

На второй неделе сентября я пришел к выводу, что университетское образование

- полная бессмыслица. И я решил считать обучение в университете тренировкой

на выносливость. Все равно, брось я сейчас университет и начни

самостоятельную жизнь, заняться мне особо было нечем. Поэтому я каждый день

посещал лекции, вел конспекты, а в свободное время шел в библиотеку читать

книги или изучать материалы занятий.

( Наступила вторая неделя сентября, а Штурмовик все не возвращался. Это было

не просто странно, а все равно как если бы небо с землей поменялись местами.

Не могло такого быть, чтобы в университет начались занятия, а Штурмовик их

пропускал.

Его стол, радио - все покрылось слоем пыли. На полке стояли пластиковый

стакан с зубной щеткой, банка для чая, аэрозоль от насекомых... Все было в

сохранности на местах.

Пока Штурмовика не было, я делал уборку в комнате. За прожитый год я привык

к чистоте в комнате, и в отсутствие Штурмовика мне ничего не оставалось, как

поддерживать чистоту самому.

Каждый день я подметал пол в комнате, раз в четыре дня протирал окно, раз в

неделю выносил одеяло на просушку.