Говоря так, сама начинала верить, что это правда. А чтобы ее слова

сходились одно с другим, приплетала туда все вокруг. Обычно о таком бы сразу

подумал, что что-то не сходится, или просто посмеялся бы, но у нее голова

работала очень быстро, так что она успевала продумать все. В итоге никто и

догадаться не мог, что это неправда. Никто, во-первых, и подумать не мог,

что такая красивая девочка по всяким пустякам будет врать. Я тоже не могла.

Я ведь за шесть месяцев выдуманных ею историй прослушала без счету и ни на

грамм никогда не усомнилась. даже когда все до последнего слова было

враньем. Вот ведь дура была!

- А что это были за истории?

- да самые разные, - с жаром в голосе сказала она, смеясь. - Я ведь уже

говорила? Стоит человеку начать врать в чем-то одном, и он, чтобы не

попасться, продолжает врать до бесконечности. Болезнь даже такая есть. Но у

больных людей вранье в основном безобидное, и окружающие, как правило, сразу

о нем догадываются. Но в ее случае было иначе. Она, чтобы себя обезопасить,

не гнушалась ничем, даже такой ложью, которая могла кому-то повредить, и

использовала все, что только можно. И количество лжи, которую она говорила,

напрямую зависело от того, кто ее собеседник. С теми, с кем легко было

попасться на лжи, например, с мамой или близкими друзьями, она врала не так

много. Если и врала, то со всей осторожностью. И говорила только такое

вранье, какое ни за что не могло бы обнаружиться. А если вдруг и

обнаруживалось, из ее прекрасных глаз слезы текли рекой, и она оправдывалась

и просила прощения, прямо умоляла. Никто тогда больше на нее сердиться не

мог.

Почему она выбрала меня, до сих пор не понимаю. Выбрала она меня в качестве

жертвы, или она меня выбрала, чтобы получить какую-то помощь, до сих пор не

могу понять, ну никак. Теперь-то, конечно, это уже все равно.