Глаза ее были мутными,

точно покрылись непрозрачной пленкой.

- Извини, что не дал договорить. Просто поздно уже, и...

Слеза вытекла из ее глаз, прокатилась по щеке, оставив мокрый след, и с

громким звуком упала на конверт пластинки. После первой слезы следующие

полились безудержно. Она плакала, уперевшись руками в пол и наклонившись

вперед, точно ее тошнило. Я впервые видел, чтобы кто-то плакал так

безутешно.

Я тихо протянул руки и положил ей на плечи. Ее плечи мелко трялись, точно по

ним пробегали крошечные волны. Я почти бессознательно привлек ее к себе.

Она беззвучно плакала у меня в руках, мелко дрожа. Моя рубашка увлажнилась

от ее слез и горячего дыхания, а потом слегка намокла. Все десять ее пальцев

теребили верх моей спины, точно что-то пытались нащупать.

Я левой рукой погладил ее прямые податливые волосы. Я долго ждал так, когда

она прекратит плакать. Но она не переставала.

Этой ночью я переспал с ней. Не знаю, правильно это было или нет. Даже

сейчас, спустя почти двадцать лет, все равно не знаю. И думаю, что не узнаю

никогда.

Но тогда ничего другого не оставалось. Эмоции рвались из нее наружу и

приводили ее в смятение, и я хотел, чтобы эти эмоции утихли.

Я погасил свет, медленно и осторожно снял с нее одежду и разделся сам. И

обнял ее. Ночь была теплая и дождливая, и нам было не холодно, хоть мы и

были обнажены.

Ничего не говоря, мы с Наоко гладили друг друга в темноте. Я прильнул к ее

губам и двумя руками нежно сжал ее груди. Она сжала рукой мой отвердевший

член. Внизу у нее было влажно и горячо и звало меня.

Но когда я вошел в нее, это причинило ей сильную боль. Я спросил, первый ли

это у нее раз, Наоко кивнула. Я был слегка ошарашен. Я ведь всегда считал,

что Наоко спала с Кидзуки. Я ввел свой член глубоко в нее и долго лежал так

в обнимку с ней, не двигаясь. Когда ей стало легче, я стал осторожно

двигаться и спустя долгое время кончил. В конце она обняла меня

крепко-крепко и застонала.