Если можно, хотел бы съездить в лечебницу, в

которую ты поехала, и хоть пару часов с тобой повидаться, возможно ли это?

Хочу погулять, шагая рядом с тобой, как раньше. Понимаю, что это, наверное,

тяжело, но очень прошу черкнуть хоть пару строк в ответ."

Закончив писать, я аккуратно сложил четыре листа письма, сунул их в

приготовленный конверт и написал на нем адрес Наоко.

Вскоре вошел низкорослый преподаватель с беспокойным лицом, проверил

посещаемость и вытер лоб платком.

Он опирался на стариковскую клюку, словно у него были слабые ноги. Лекции по

"Истории драмы II" были не сказать чтобы интересными, но по-своему

содержательными, и слушать их было можно.

"Все так же жарко", - сказал он и начал рассказывать о роли "бога из машины"

(Deus ex machina) в драмах Эврипида. Еще он рассказывал, как отличаются боги

у Эврипида от богов Эсхилла или Софокла.

Минут пятнадцать спустя дверь аудитории отворилась, и вошла Мидори. На ней

были темно-синяя куртка от спортивного костюма и кремовые джинсы, и она была

в тех же противосолнечных очках.

Она улыбнулась преподавателю, как бы извиняясь за опоздание, и села рядом со

мной. Она вынула из спортивной сумки мой конспект и протянула мне. В него

была вложена записка со словами : "Извини, что в среду так получилось. Ты

обиделся?"

Где-то в середине лекции, когда преподаватель чертил на доске устройство

сцены в древнегреческом театре, дверь опять открылась, и вошли два студента

в широкополых летних шляпах набекрень. Были они в точности как парочка из

комедийной программы. Один был высокий и бледнолицый, второй низкого роста с

круглым черным усатым лицом, и усы ему совсем не шли.

Тот, что повыше, нес пачку агитационных листовок. Тот, что пониже, подошел к

преподавателю и сказал, что вторую половину лекции они просят уступить им,

так как намерены посвятить ее дискуссии, и что мир сейчас охвачен более

важными проблемами, чем греческие трагедии.

Это была не просьба, а простое оповещение.