Давай?

- Ну давай бухнём, - сказал я, вздыхая.

- В два часа в фойе филфака буду ждать.

Когда закончилась лекция по немецкому языку, мы сели на автобус, поехали на

Синдзюку, зашли в DUG в подземном этаже за издательством "Кинокуния" и

выпили по две водки с тоником.

- Я сюда хожу иногда. Тут даже когда днем пьешь, никакого напряга не

ощущаешь.

- Ты что, всегда днем пьешь?

- Иногда... - она замолчала, поболтала стаканом, так что загремели

оставшиеся кусочки льда. - Когда жить осточертевает, прихожу сюда и пью

водку с тоником.

- Жить осточертевает?

- Бывает, - сказала Мидори. - Проблемы всякие есть.

- Какие?

- Ну всякие: в семье, там, с парнем моим, или месячные вовремя не

начинаются.

- Еще по одной?

- Конечно.

Я поднял руку, подозвал официанта и заказал еще две водки с тоником.

- Помнишь, как ты меня поцеловал в то воскресенье? - сказала она. - Я все

вспоминаю, классно было очень.

- Хорошо, коли так.

- Хорошо, коли так, - опять повторила она за мной. - Ты правда так

по-особенному разговариваешь!

- Да? - сказал я.

- В общем, я вот подумала. Вот если бы это я тогда впервые в жизни с

мужчиной целовалась, вот бы было здорово. Вот могла бы я в жизни моей все

местами переставить, сделала бы обязательно так, чтобы это был мой первый

поцелуй. И потом всю жизнь бы вспоминала. Что-то сейчас делает Ватанабэ, с

которым я впервые после того, как на свет появилась, целовалась? Вот теперь,

когда ему уже пятьдесят восемь лет... Вот так бы вспоминала. Здорово было

бы, да?

- Здорово, - сказал я, очищая фисташки от скорлупы.

- Ватанабэ, а все-таки, почему у тебя такой вид убитый?

- Оттого, наверное, что все еще не могу полюбить этот мир, - сказал я,

подумав.