Честное слово, сколько вы себя ни

обманывайте, вы до самой смерти такой будете".

- И это правда? - спросил я.

Рэйко сжала губы и задумчиво сказала:

- Может и да, а может и нет. С ней я ведь возбудилась сильнее, чем когда с

мужем. Это правда. Поэтому я одно время по правде мучалась, а не лесбиянка

ли я на самом деле. Может, думала, я этого до сих пор просто не смогла

осознать? Но последнее время так не думаю. Конечно, не скажу, что во мне

такой склонности совсем нет. думаю, что есть, и немало. Но я не лесбиянка в

прямом смысле слова. Со мной так никогда не было, чтобы я, глядя на женщину,

испытывала со своей стороны активное сексуальное влечение. Понимаешь?

Я кивнул.

- Просто когда какая-либо женщина испытывает ко мне чувства, ее реакция мне

передается. Только в таких случаях со мной это происходит. Поэтому если я,

например, Наоко обнимаю, я ничего особенного не чувствую. Мы, когда жарко, в

квартире почти голые ходим, и в бане мы вместе моемся, и под одним одеялом

иногда спим... Но ничего не происходит. Ничего я не чувствую. У Наоко тело,

правда, красивое безумно, но только и всего. Ну, было дело, поиграли мы в

лесбиянок как-то раз. Я с Наоко. Рассказать?

- Расскажите.

- Я когда об этом Наоко рассказала - мы с ней ведь обо всем друг другу

рассказываем - Наоко из любопытства попробовала меня поласкать везде.

Разделись обе. Но никакого возбуждения не наступало. Щекотно было, просто

щекотно до смерти. Как вспомню об этом, так опять щекотно становится. Наоко

ведь ничего такого не умеет толком. Ну как, теперь успокоился?

- Вообще-то да, если откровенно, - ответил я.

- Вот такие дела, - сказала Рэйко, почесывая край века кончиком мизинца. -

Когда девочка ушла, я какое-то время сидела, ничего не соображая, в кресле.

Не знала, что и делать. Где-то в глубине тела слышно было, как гулко сердце

стучит, руки-ноги были тяжеленные, во рту сухость мерзкая, будто мотылька

съела.