Апельсины привез. Пробормотал что-то невнятное, апельсин

мне почистил, накормил меня им, опять пробормотал не понять что и упорхнул.

Я, говорит, больницы терпеть не могу, - сказала Наоко и засмеялась. - В

таких вещах он был еще совсем ребенок. Тебе так не кажется? Ну кому же

больница понравится? Ведь потому люди и ходят больных навещать, чтобы тем

легче было. Чтобы настроение повысилось. Он этого не понимал.

- Но ведь когда со мной вдвоем ездили, он же совсем себя так не вел... Такой

же был, как всегда.

- Это потому что при тебе, - сказала Наоко. - С тобой он всегда такой был.

Старался свои слабости не показывать. Мне кажется, он тебя очень любил.

Поэтому старался себя только с лучшей стороны показать. А со мной вдвоем он

не такой был. Расслаблялся немного. На самом деле у него настроение обычно

менялось на глазах. Сидит, к примеру, бормочет о чем-то сам с собой, а в

следующий момент в панику впадает. Он с детства такой был. Но всегда

старался измениться, лучше стать.

Наоко перекрестила по-другому скрещенные на диване ноги.

- Всегда старался измениться, лучше стать, а если не получалось, злился или

расстраивался. Были в нем и выдающиеся черты, и прекрасные, но уверенности в

себе не было, и он только и думал о том, что надо вот это сделать, надо то

исправить. Вспоминаю, и так жалко его.

- Но все же, если он старался мне только хорошие свои стороны показывать, то

у него это, наверное, получилось. Я в нем кроме хорошего ничего не видел.

Наоко улыбнулась моим словам.

- Он бы тоже порадовался, если бы это услышал. Ты ведь был его единственным

другом.

- Он тоже у меня был единственный друг. У меня никого не было, кого я бы мог

назвать другом, ни до него, ни после.

- Я поэтому любила, когда мы втроем были с тобой и Кидзуки. Тогда я потому

что тоже могла только хорошие его стороны видеть. Тогда очень весело было.

На душе спокойно. Поэтому любила, когда втроем.