- А ты честно опять приедешь?

- Еще бы не приехать.

- Хоть я тебе и сделать ничего не могу?

Я кивнул в темноте. Я явственно ощущал, как груди Наоко касаются моей груди.

Я гладил ладонью ее тело в накинутом на него халате. Несколько раз медленно

проводя рукой, начиная с плеча, затем по спине, по бедру, я запечатлевал в

своей голове очертания и мягкость ее тела.

Какое-то время мы нежно обнимались таким образом, а потом Наоко тихонько

поцеловала меня в лоб и выскользнула из постели. Было видно, как тонкий

голубой халат Наоко стремительно, точно рыба, колыхается в темноте. - Пока,

- тихим голосом сказала Наоко.

Слушая шум дождя, я погрузился в тишину сна.

Утром дождь все еще шел. В отличие от вчерашней ночи, это был мелкий,

невидимый для глаз осенний дождь. Лишь по рисунку на поверхности луж да по

шуму стекающей с крыши воды можно было определить, что идет дождь.

Когда я открыл глаза, за окном стоял густой туман молочного цвета, но с

восходом солнца туман унесло ветром, и лес с цепочкой гор проявили понемногу

свой облик.

Как и вчера, мы втроем позавтракали и пошли в птичник ухаживать за птицами.

Наоко и Рэйко надели виниловые противодождевые накидки с капюшонами, а я

поверх плаща надел непромокаемую ветровку. Воздух пропитался сыростью, и

было холодновато.

- Холодно после дождя, - сказал я Рэйко.

- Такая тут погода : после каждого дождя становится все холоднее, а в

какой-то момент он в конце концов превращается в снег. Тучи с Японского моря

заваливают все здесь снегом, а потом улетают на ту сторону, - сказала Рэйко.

- А птицы зимой как же?

- Уносим в помещение, конечно. А как иначе? Не можем же мы весной откапывать

замерзших птиц из-под снега, размораживать и говорить : "А теперь все

обедать!"

Я постучал пальцем по решетке, и попугай задергался и заорал : "Сука!",

"Спасибо!", "Идиот!".

- Вот его бы я точно заморозила, - грустно сказала Наоко.